Такие Кораны отправлялись в новообращенные деревни и города исламской империи, связывая их с обширным арабским миром и его новой столицей, Багдадом. Космополитизм ислама проявился уже в ранний период Омейядского халифата, в частности, в светских дворцовых зданиях, которые омейядские принцы строили в Сирии, Палестине и Иордании — сельскохозяйственных районах, бывших ранее под контролем Византии. Стенные росписи в купальнях крепости Кусейр-Амра (начало VIII века) в Иордании изображают купающихся людей — коронованных правителей, охотников и обнаженных женщин, создавая атмосферу, напоминающую скорее о римской вилле [146] . Однако в другом из пустынных дворцов — Каср аль-Мшатта, — построенном примерно тогда же, в начале IX века, украшения в основном чисто орнаментальные. По обеим сторонам от главных ворот Аль-Мшатта тянется широкая полоса резного орнамента, покрывающая всю нижнюю часть стены, где изображена череда треугольников с множеством вплетенных в них вьющихся стеблей и стилизованных животных, и даже человеческих фигур. Римский архитектурный декор, например, резьба, которой украшен Алтарь Мира, тоже состоял из растительных мотивов, покрывающих всю поверхность и изображающих пышно вьющиеся стебли и листья винограда, однако исламские растительные орнаменты выглядят более симметричными и геометризованными, вызывая ассоциации с регулярным парком, который может продолжаться до бесконечности, попутно адаптируясь и трансформируясь. В то время как римские здания нередко обозначают границы и пороги (вспомним триумфальные арки), исламской архитектуре свойственно стремиться к бесконечной, безграничной экспансии.

Фасад Каср аль-Мшатта, Иордания. Около 743. Известняк. Высота узора 290 см

Это относится как к композиции в целом, так и к стилю отдельных деталей. Мечеть, построенная в городе Кордова в южной части региона аль-Андалус, прославилась лесом колонн, которые были взяты от прежних зданий, стоявших на этом участке: это создало ощущение бесконечно расширяющегося пространства, сравнимого с гигантскими размерами собора Святой Софии или Ападаной в Персеполисе [147] . Колонны подпирают собой двойные арки в форме подковы, составленные из красных и белых кирпичей (клиновидной формы), создавая тем самым похожий на лабиринт замысловатый интерьер, основанный на бесконечно повторяющихся элементах — колоннах и арках. Халифы Кордовы принадлежали к династии Омейядов, они были изгнаны из Сирии, и их архитектура проникнута тоской по их родной стране. На бесконечном повторении и расширении основан и новый тип арки, так называемой многолопастной, когда основной изгиб складывается из малых арок, подразумевая, что такое деление может быть продолжено до бесконечности.

Михраб Кордовской мечети. 961–976

Тот же эффект бесконечного повторения в Кордовской мечети можно видеть и в украшении михраба, показывающего направление на Каабу в Мекке, центре мусульманской молитвы и паломничества (ныне — Саудовская Аравия). Изречение вокруг михраба, выполненного в виде глубокой ниши в стене, украшенной подковообразной аркой, цитирует ту же надпись, что идет вдоль стены Купола Скалы в Иерусалиме.

Помимо михраба, указывающего направление для совершения намаза (молитвы), мечети — вроде тех, что были построены в Тунисе и Каире для упрочнения арабского присутствия в Северной Африке, — включали просторные открытые дворы, напоминая тем самым храмовую архитектуру Древней Греции. И, подобно тому, как часто ориентировали здание в античности, направление, указывающее на Каабу, определялось по небесным объектам: по положению восхода солнца в день зимнего солнцестояния. Сама Кааба тоже была ориентирована по небесным светилам, по солнцу в день летнего солнцестояния и по восходу Канопуса, второй по яркости звезды на ночном небе, называемой по-арабски Джануб, что означает «юг» [148] .

Кордовская мечеть. Кордова. 785–988

Мечети также выделялись высокими башнями — минаретами, — откуда муэдзин созывал верующих на молитву. В Самарре, городе к северу от Багдада, минарет Малвия, имеющий форму приземистой спирали, окружен узким пандусом, по которому можно подняться наверх. Со стороны кажется, что это не архитектурное сооружение, а природное — тянущееся вверх существо, обладающее органическим единством живого создания, — таким его вполне мог бы придумать какой-нибудь греческий философ.

Одна из величайших в мире мечетей была построена в древнеперсидском городе Исфахан. Пятничная мечеть, или Великая мечеть, совершила переворот в исламской архитектуре, а также ознаменовала расцвет государства турков-сельджуков, основавших свою династию со столицей в Исфахане вскоре после 1000 года, через несколько лет после своего обращения в ислам [149] . Если мечеть Кордовы представляла собой лес из колонн, то мечеть Исфахана выглядит как пустое пространство, ограниченное четырьмя огромными узорчатыми нишами — айванами, гигантскими арочными альковами, расположенными по сторонам центрального двора. Украшенные орнаментами айваны являются своеобразными усилителями послания Пророка и уловителями молитв верующих. Их арочные формы позволяют проследить их родство с гигантской аркой дворца в Ктесифоне, ставшего символом величия Древней Персии и вдохновившего Аль-Мансура на строительство идеально круглого города Багдада. Двор окружен чередой двухуровневых арок, за которыми расположены небольшие пространства, увенчанные куполами. Как и многие соборы в Западной Европе, Пятничная мечеть строилась на протяжении долгого времени, поэтому трудно определить окончательную дату ее постройки. Если христианская церковь представляется вместилищем божественного присутствия, мечеть — особенно та, что имеет форму широкого, открытого двора с похожими на резонаторы нишами-айванами, — выражает своей архитектурой открытость и стремление к Богу.

Дух открытости выражался также и в интеллектуальной сфере, в той пытливости, которая стала почвой для новой эры естественного и гуманитарного знания. При исламских правителях, пришедших на Пиренейский полуостров вслед за арабскими армиями в начале VIII века, Кордова, столица аль-Андалуса, стала процветающим культурным центром. Будучи терпимыми к христианским и иудейским меньшинствам и в то же время являясь ревностными сторонниками философии и просвещения, мусульманские правители позволили Западной Европе, всё еще находившейся во власти германских племен, пережить свой первый великий момент просвещения, толчок к которому дал ей исламский мир. Подобно таким городам, как Дамаск, Каир, Багдад и Чанъань, Кордова, а вместе с ней Севилья и старая вестготская столица Толедо превратились в литературные, научные и ремесленные центры.

Тем не менее примерно с VIII по X век именно Багдад стал местом, где происходили основные события великой эпохи исламской науки и главные ее открытия. Целые команды ученых и переписчиков трудились над переводом древних исчезающих текстов из Индии, Персии и Греции на арабский язык, тем самым возрождая и сохраняя древнюю мудрость [150] . Это была научная революция, движимая жаждой познания в области геометрии и математики, астрономии и медицины. К тому же в Самарканде, на пути в Китай, было организовано первое производство бумаги. Это стало возможным благодаря военной победе Аббасидов над китайцами в середине VIII века: китайским военнопленным пришлось поделиться своими знаниями о способе изготовления бумаги [151] . Теперь идеи было гораздо удобнее записывать, легче хранить и передавать.